До чего же сладкая роскошная рябинушка росла у них под окном! Каждую осень Пашка взбирался чуть не на самую вершину: наслаждался вкусными, как мед, ягодами. Пять сестричек, мал мала меньше, стоя внизу и задрав головы, просили:
— Паш, нам нарви!
Он кидал спелые гроздья, а девчонки, подставив подол, ловили. Не раз на фронте, в дозоре, он будет вспоминать эту рябинушку, проказниц-сестричек, мамины слезы.
Тогда на сборном пункте мама, как тень, всюду следовала за ним, пытаясь что-то теплое сказать, дотронуться до руки. Обращаясь к рослому парню, жалостливо попросила:
— Вы уж, пожалуйста, присмотрите там за ним: совсем ребенок мой Пашка!
— Присмотрю, — пообещал безусый богатырь, хотя и самому-то девятнадцать.
Пашка понимал: матери очень тяжело расставаться – отец на фронте с первых дней войны, на руках пятеро малолеток.
Поздно вечером новобранцев привели на вокзал. Что там было! Кто-то плакал навзрыд, задорно играла гармошка, кто-то наставления давал – воевать честно, не позорить родню. Неожиданно раздалась команда:
— По вагонам!
Пашка, чтобы не видеть заплаканное худенькое лицо матери, затерялся в толпе; прыгнул на подножку ближайшего вагона, его тут же потеснили вглубь. Припал к окну, пытаясь найти самого дорогого человека, но поезд тронулся, уходя во тьму.
— Сынок! Пашенька! – услышал Пашка.
Слезы брызнули из его синих глаз. Пашка закрыл лицо руками. Так сидел долго, пока не услышал знакомый голос:
— Тебя, кажись, Пашкой зовут? Давай знакомиться – Алексей! – «богатырь» протянул руку, обхватив своей теплой, сильной ладонью узенькую Пашину ладошку. – Вместе давай держаться. Я твоей матери пообещал не бросать тебя. Не горюй: вот врага разобьем и вернемся домой.
…А рябинушка снилась Пашке часто: только почему-то не с красными гроздьями, а буйно цветущая, белоснежная.
…Вернулся Пашка с фронта героем: грудь в орденах. Вскоре женился на соседке-однокласснице. Когда родился сынок, души в нем не чаял. После школы сын уехал в город, окончил институт, женился, нашел престижную работу. Все реже навещал родителей, ссылаясь на занятость, да и отдых за границей, видно, слаще был деревенского.
Овдовев, Павел Иванович часто сидел у рябинушки, посматривая на дорогу, ведущую к станции: может, появятся сынок или внучек – и забор бы подправить, и крыша течет, а главное – у рябинушки подсыхающие ветви отпилить.
В начале зимы Павел Иванович ослеп. Передвигался на ощупь, по памяти. Готовил так: подставит руку к газовой плите – если жжет, значит, горит. Придумал бывший моряк и как не замерзнуть: нагревал кирпич на плите и клал в постель к ногам. К середине ночи кирпич остывал, Павел Иванович не ленился – нагревал снова.
На Рождество приснился ему сон: он – дошкольник, сидит на любимой рябинушке и лакомится ягодами, а внизу, в сугробе, мама протягивает руки, просит тихо:
— Пашенька, сынок, кинь и мне ягодок.
Пытается Пашка оторвать гроздь и не может – ветки, как стальные.
А весной рябинушка впервые не цвела – зимой замерзла, но этого Павел Иванович так и не узнал…
Лидия ТАЛЫШКИНА.
Иллюстрационное фото.
