Жаль, невозможно заглянуть в будущее… А было бы любопытно узнать, стала ли встреча с командиром атомной подводной лодки «Владимир Мономах» Сергей Мокеевым для кого-то из ребят, на ней присутствующих, судьбоносной. И ведь все может быть, уж больно редкий и интересный гость побывал 2 августа в лагере «Искатель» в Ковровском районе.
Кажется, где мы и где Тихоокеанский флот? Именно там сегодня несет свою нелегкую службу капитан 1 ранга Сергей Мокеев. И все-таки эта встреча состоялась…
Во-первых, благодаря тому, что подводник вот уже два года дружит с семьей Натальи Баранковой, депутата районного Совета, члена регионального отделения ОНФ, а во-вторых, у Сергея Викторовича во Владимире живет мама (здесь же похоронен отец), и каждый год он приезжает к ней в отпуск. В эти дни был в очередном. Ну, а Владимир и Ковров — это уже совсем рядом. Поэтому у ребят, осваивающих сейчас в «Искателе» программу «Юный спасатель» от областного учебно-методического центра военно-патриотического воспитания «Авангард», и появилась уникальная возможность встретиться с подводником.
Спикером встречи, как модно сейчас называть ведущего мероприятия, выступила Наталья Баранкова. Она задавала командиру подлодки вопросы, вступала в диалог с молодежью, дав, кстати, и ей возможность пообщаться с гостем. Поверьте, то, о чем говорил Сергей Викторович, было бы интересно и взрослому.
Итак, встреча началась…
— Откуда вы родом? Почему выбрали службу на подводной лодке?
Сергей Мокеев: — Родился я в семье офицера ВМФ и уже с детства вкусил флотской службы. Отец постоянно брал меня с собой на корабли. Поэтому вполне естественно, что по окончании школы, а оканчивал я ее в Петропавловске-Камчатском, поехал поступать в высшее военно-морское училище во Владивостоке. Поступил на штурманское отделение. Но был тогда немножечко разгильдяем. После четвертого года обучения весь наш курс направили на практику на корабли Тихоокеанского флота с заходом в порты Японии, а разгильдяев, нас таких было восемь, отправили на подводные лодки. В качестве назидания. Но именно в тот момент я и пропитался духом подводного братства, когда между матросом и командиром расстояния фактически нет, все друг за друга горой, плечом к плечу. Это было для меня настолько удивительным, что я принял решение служить на подводной лодке. Так и произошло.
Начинал службу на подлодке «Петропавловск-Камчатский». Был инженером навигационной группы штурманской боевой части, и дослужился до командира подводного крейсера. Первым был «Александр Невский». Последние два года обучался в академии ВМФ в Санкт- Петербурге. И вот получил новое назначение на атомную подводную лодку «Владимир Мономах». Кстати, над этой подлодкой шефствует город Владимир. На «Владимире Мономахе» я какое-то время назад служил старшим помощником, и мне на подлодке все знакомо.
— Сколько времени в год подводник проводит в походе?
Сергей Мокеев: — У каждой подводной лодки есть своя автономность. Современные атомные крейсеры могут находиться на боевом дежурстве до 90 суток, если потребуется — до 120, но не больше, и вот почему: у человека в замкнутом пространстве столь долгое время начинают происходить необратимые процессы. Он уже не в состоянии на 100% выполнять свои функциональные обязанности, а это может повлиять на эксплуатацию судна, и как итог — привести к аварии.
— Подводники долго находятся в замкнутом пространстве. Конфликты не возникают?
Сергей Мокеев: — Девиз подводников: один за всех и все за одного. Неуставные ситуации случаются, но крайне редко. В моем подчинении сейчас 105 человек. И это не самый большой экипаж.
— На какую глубину погружается подводная лодка?
Сергей Мокеев: — В настоящее время практически все российские крейсеры опускаются на глубину до 400 метров. Но в истории советского военно-морского флота была подводная лодка «Комсомолец», из-за пожара она затонула в 1989 году. Так вот этот крейсер погружался на глубину 1100 метров. Этот рекорд до сих пор не побит. А 7 апреля — дата гибели «Комсомольца»- для нас, подводников, день памяти. Вспоминаем всех, кто погиб в море при выполнении боевых задач.
— Подводные лодки ходят под толщей льда. А как всплывают? Как выбираете место для подъема?
Сергей Мокеев: — У меня был такой период в жизни, когда я служил на Северном флоте, и там мы как раз испытывали крейсер «Владимир Мономах». Я был старшим помощником. В программу испытаний подлодки входило подледное плавание. Ходили мы под Северный полюс, отрабатывали задачу в том числе и всплытия крейсера в ледовых условиях.
На крейсере есть специальные системные комплексы, которые отслеживают водную поверхность — наличие трещин, проталин, т. е. место, где подводная лодка может всплыть. Эта информация собирается, наносится на карту. Лед постоянно дрейфует, поэтому дрейф рассчитывается. Командир принимает решение по моменту всплытия. Осуществляется специальное маневрирование с большим наклоном. Сначала из-подо льда выходит нос, потом корпус… Длится всплытие в ледовых условиях 5-6 часов. Весь экипаж в этот момент находится в боевой готовности на своих постах. Крейсер на какое-то время замирает и начинает потихонечку всплывать за счет откачивания воды. На плаву мы можем находиться до 3 суток. Дальше снова погружаемся под лед, чтобы поменять место дислокации. Разведка противника не должна нас обнаружить.
Подлодка состоит из легкого корпуса — надводного и прочного — подводного. Легкий корпус — это всего 1/10 всей подводной лодки, это, как айсберг. Все остальное находится под водой.
— А если в отсеке возник пожар. Каков алгоритм действий?
Сергей Мокеев: — В случае ЧП каждый подводник остается в том отсеке, где его застала авария. Все отсеки задраиваются, и каждый ведет борьбу со стихией теми силами, что у него есть. Переборочную дверь, чтобы помочь, никто не откроет. Если ее открыть, огонь или вода перейдут в соседний отсек. Лодка сконструирована так, что при выгорании одного отсека, подлодка остается на ходу и способна дальше выполнить задачу — всплыть и вернуться на базу.
— В случае аварии можно покинуть подводную лодку?
Сергей Мокеев: — Каждый подводник должен быть готов к тому, что в случае аварии, когда крейсер ляжет на грунт, сможет самостоятельно выйти из подлодки и всплыть на поверхность. Для этого у нас есть шлюзовые устройства и торпедные аппараты.
Ежегодно каждый подводник отрабатывает выход через торпедный аппарат на тренажерах. Это очень сложное испытание и физически, и психологически. Длина торпедного аппарата 8 метров, диаметр — 533 мм. Это труба. Ты находишься в полной темноте. Волноваться нельзя, потому что собьется дыхание, начнешь задыхаться. Запаникуешь — не сможешь выйти. Но это особенности нашей службы. И здесь ничего не попишешь.
— Какими качествами должен обладать подводник?
Сергей Мокеев: — Самое главное — умение работать в коллективе. Подводная лодка — это не только ограниченное место, это еще и замкнутое пространство. Здесь никуда не скрыться, ты постоянно в контакте с членами экипажа. Одного года достаточно, чтобы понять — твое это или не твое.
— На подводной лодке тяжелые условия службы. Что входит в ваше меню?
Сергей Мокеев: — Как у нас говорят, лучше кормят только космонавтов. В нашем рационе черный шоколад, мед, красная икра… Подводники ежедневно получают 100 граммов красного сухого вина. Понятно, что это не для удовольствия, а для здоровья. На подлодке воздух искусственно выработанный, красное вино нужно для нормализации состава крови.
— Как поддерживаете физическую форму во время походов?
Сергей Мокеев: — На крейсерах развернуты небольшие импровизированные спортивные залы, проектом подлодки они, конечно, не предусмотрены. Но проблема в другом: на подлодке ограничено место для ходьбы — 50 шагов в одну сторону, 50 — в другую. В свободное время пару часов в день так и ходим — 50 шагов туда, 50 — обратно, чтобы кровь не застаивалась.
— Вы служите не просто на подводной лодке, а на атомной. В чем ее отличие от обычной?
Сергей Мокеев: — Специфика атомоходов — в наличии у них атомного реактора. Это та же атомная станция, только габариты намного меньше. У нас есть «ядерная» культура: свои требования к одежде и чистоте. Самый чистый отсек на подлодке — реакторный. Все здесь промывается спиртом, уборка — каждый день.
— Какую задачу выполняет ваш крейсер?
Сергей Мокеев: — «Владимир Мономах» — это подводный крейсер стратегического назначения. На его борту находятся 16 межконтинентальных баллистических ракет. Основная задача — патрулирование и готовность в любую секунду нанести удар по объектам противника. Наш крейсер является элементом стратегического сдерживания.
— Разрешается ли на подводной лодке пользоваться телефоном?
Сергей Мокеев: — Нет. Телефоны запрещены. И вообще мы пользуемся только кнопочными сотовыми телефонами и то лишь на базе. При погружении связь односторонняя, подводная лодка лишь принимает сообщения. Любое излучение — возможность для противника нас обнаружить. Так что месяцами обходимся без сотовой связи. И как видите, все нормально.
— Помните свое первое погружение?
Сергей Мокеев: — Конечно. Это было в сентябре 2003 года. Для любого подводника первое погружение — момент особый. Было волнительно. Физически, кстати, погружение не ощущается.
У подводников после первого погружения есть такая традиция: их собирают на центральном посту для посвящения. С той глубины, на которую погружалась подлодка, берется забортная вода, ее переливают в чан. А еще вывешивается кувалда, смазанная солидолом. Командир корабля дает новоиспеченному подводнику плафон с 200-300 мл морской воды, он должен ее выпить. Представляете, что такое морская вода… Она противная, соленая, да к тому же ледяная. А выпить нужно, не уронив ни капли. Затем раскачивают кувалду, ее мы должны поцеловать. Пока пытаешься это сделать, все лицо в солидоле.
После того, как вода выпита и кувалда поцелована, вручаются бусы из воблы и баранок, и командир корабля выдает удостоверение о том, что ритуал посвящения в подводники пройден.
— У вас есть награды?
Сергей Мокеев: — Да. Две особенно дороги — медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени, получил ее за то, что в 2016 году мы переводили крейсер к новому месту службы на Тихоокеанский флот, и медаль адмирала Кузнецова — за испытание новой техники и выполнение ракетной стрельбы новейшим оружием, ракетами «Булава».
— Опаснее подводное плавание или надводное?
Сергей Мокеев: — Подводное. Оно требует большего напряжения. Но самое опасное плавание — это плавание безграмотное, безбоязненное, безрасчетное…
— Воздух на подлодке откуда берется?
Сергей Мокеев: — Из объемной установки, которая расщепляет дистиллированную воду. Вода разлагается: кислород поступает в отсеки подлодки, водород — за борт…
— В походы берете с собой иконы?
Сергей Мокеев: — Да. Больше того скажу, в дивизии есть помощник командира по работе с верующими — православный священник. Перед каждым выходом в море отец Дмитрий, настоятель нашего гарнизонного храма, проводит общую молитву, окропляет нас святой водой. На каждом крейсере есть походные храмы. Был у нас даже особенный случай: отец Дмитрий ходил с нами в поход и проводил на подводной лодке службы.
***
Вот таким интересным, на мой взгляд, получился разговор у ребят, отдыхающих в лагере «Искатель», с командиром атомной подводной лодки. Получился живым, информативным и обоюдно интересным.
От Сергея Мокеева в адрес ребят прозвучали такие напутственные слова:
— Мы живем в уникальной стране. Россия — это многонациональное, многоконфессиональное государство. Мы умеем сплачиваться в трудную минуту. Но при этом, когда каждый начинает искать свою выгоду, становимся слабее. Сейчас у нашего государства непростой период, и только вера в то, что наше дело правое, позволит нам выйти из него с достоинством.
Уверен, каждый из вас в свое время вложит частичку своего труда в величие нашей Родины. Делайте правильный выбор, помните о том, где вы родились, чтите своих родителей. Ну и, может быть, кто-то из вас в свое время придет служить на подводную лодку. Будем ждать…
***
Когда Сергей Викторович сошел со сцены, его тут же окружила молодежь. Фотографии на память, уточняющие вопросы, слова робкой надежды на то, что командир атомной подводной лодки еще когда-нибудь приедет на Ковровскую землю. Но тут уж как получится, вся надежда на Наталью Баранкову.
Ирина НАЗАРЕНКО.
Фото Бориса НИКИТИНА.
