— На историю мы должны смотреть объективно, не забывая ни радостных, ни героических, ни тем более трагических ее страниц!
Такими словами директор Ковровского историко-мемориального музея Ольга Монякова открыла акцию, посвященную памяти жертв политических репрессий. Эту горькую дату в России отмечают 30 октября.
— В Коврове и Ковровском районе, — продолжила директор музея, — было необоснованно репрессировано 1030 жителей. Из них 163 человека – расстреляны, 744 – осуждены на лишение свободы, 81 – отправлены в ссылку или на поселение, 42 – приговорены к штрафам, принудительному лечению в психиатрических стационарах, к другим наказаниям.
У памятника репрессированным, кто пострадал от зависти, клеветы, оговоров или просто от страшных трагических ошибок, собрались в том числе и их потомки – те, кто не понаслышке знает, что такое быть врагом народа и кого уже в юном возрасте припечатали жестким несправедливым клеймом.
— Унижали, оскорбляли, из квартиры нас выгнали. Мы считались семьей врага народа, — рассказывает Людмила Моисеева, которой в 1944-м – в год, когда случилась трагедия, исполнилось шесть лет. В семье было трое детей. Жили не просто бедно, нищие были. Помню, старший брат оборачивал ноги газетами, чтобы не мерзли в резиновых сапогах. Мама имела образование, но ее на хорошую работу не брали, трудилась все время то прачкой, то дворником… Я, когда подросла, под собственной фамилией не могла даже в институт поступить, училась под фамилией крестной. Но самое страшное – пересылки. Почему-то всегда в непогоду – снег или дождь, высокий забор – десять метров, женский плач, страшный лай еле сдерживаемых собак…
Людмила Михайловна с горечью говорит: ее отец пострадал ни за что. Фронтовик, вернулся после Сталинградской битвы в станицу, куда на время перебралась из оккупированного Ростова семья, вернулся весь израненный, на костылях. И попал, как говорится, из огня да в полымя…
— Ночью взялся откуда-то в нашей станице недобитый румынский отряд, — продолжает рассказывать Людмила Моисеева. — Брать у нас было нечего, еще немцы все вывезли. Но румыны нашли чем поживиться. Всех раненых согнали в сарай, переодели в свою черную румынскую форму и на рассвете куда-то погнали … Фронтовики, хоть и раненные были, выйдя в степь, сумели разбить румынский отряд, и разбежались кто куда. Мой отец, как был в форме, так в ней на дальнем хуторе и спрятался. Там жили две женщины. Впоследствии они на отца и донесли, сказали, что папа — румынский шпион.
Завертелись безжалостные жернова. Отца Людмилы Михайловны сначала пытали в бетонном мешке льющейся сверху холодной водой, но он шпионскую деятельность отрицал. Когда же палачи применили раскаленные щипцы, сдался, подписал признание, оговорив себя. Дали десять лет заключения…
Правда в итоге восторжествовала: человека перемолотого, переломанного – оправдали, освободили, даже награды вернули и квартиру… Но были потеряны годы, здоровье, растоптано человеческое достоинство.
Тяжелым катком прокатились репрессии по многим советским семьям…
— Страх, действительно, был животный. Мой дядя всегда держал узелок перед дверью — на случай, если ночью за ним приедут, — поделился ковровчанин Василий Грызлов.
В 2017 году в Коврове, по инициативе местного отделения партии «Единая Россия», в историко-мемориальном парке «Иоанно-Воинский некрополь» (бывший парк Пушкина) – рядом с храмом Иоанна Воина — открыли мемориал, к которому каждый год 30 октября приходят люди. Потому что забывать такое нельзя. Нужно помнить, чтобы не допустить повторения в будущем.
— 30 октября – день памяти людей, которые верно служили Отечеству, — отметил советник губернатора Анатолий Зотов. – Было время, когда занять пост директора можно было просто оклеветав предыдущего руководителя. Когда сосед мог написать донос на соседа, и этого уже было достаточно, чтобы перестать быть соседом надолго, а может, и навсегда. Члены семей репрессированных лишались прав, становились отщепенцами в обществе. Пострадало огромное количество и священников, а ведь это были лучшие люди, интеллигенция, обладавшие способностью проповедовать, вести народ за собой. Огромное количество храмов было закрыто. И как напоминание об этом, место для мемориала мы выбрали рядом с храмом. Давайте не будем забывать тяжелый урок…
О своем прадеде, тоже пострадавшем в годы репрессий и сосланным на Урал, рассказал депутат городского Совета Сергей Кашицын, нынешний руководитель местного отделения партии «Единой России». Он упомянул также, что мемориал памяти жертв репрессий до конца еще не доведен – скоро на нем появятся цифры: число репрессированных, расстрелянных, сосланных, отправленных в лагеря.
В завершение зазвучал метроном – люди стояли в скорбном молчании. На плите под стеной заалели цветы, замерцали огоньками поминальные свечи…
Инна БУЛАТОВА.
Фото Бориса НИКИТИНА.
