В этом году местному отделению ВОС исполнилось 85 лет. Через два года «восовцев» ждет еще один юбилей – 100-летие со дня основания Всероссийского общества слепых как организации, объединившей людей, лишенных возможности воспринимать мир через зрительные образы. И первая, и вторая даты — внушительны, а многие члены, входящие в это общество, уникальны по своей жажде полноценной жизни, умению в малом получать удовольствие. Многие из них необыкновенно талантливы и самое главное – добры и открыты окружающему миру. На страницах «ЗТ» мы расскажем о членах местного отделения ВОС, их судьбах, вплетенных в общую историю Коврова и страны в целом.
Героем первой публикации станет человек, не имеющий ни инвалидности по зрению, ни проблем с визуальным восприятием мира вообще. Предваряя закономерный вопрос «почему», сразу поясним – наша героиня всю свою сознательную жизнь была связана с людьми, имеющими проблемы со зрением. Так сложилась ее судьба. И радости, и огорчения, и победы, и поражения этих людей видела и видит что называется изнутри, находясь с ними в постоянном взаимодействии. Елена Килякова проработала преподавателем математики и физики в школе для слепых 25 лет, имеет нагрудный знак «Отличник народного просвещения РСФСР». После закрытия школы в 90-е гг. занимала должность секретаря в местном отделении ВОС более 10 лет, и до сих пор ее жизнь так или иначе связана с организацией.
Про своих родных Елена Геннадьевна вспоминает с теплом и любовью. Ее мама очень хорошо училась, закончила техникум – по тем временам это было сродни высшему образованию. Ей удалось поработать с самим Дегтяревым, была чертежницей. Как и в судьбы миллионов людей, в жизнь мамы моей героини вмешалась война: ее муж погиб в первом же бою в 1941 году, и она осталась одна на руках с сыном. Было сложно, оставить ребенка было не с кем, пришлось устроиться воспитателем в детский сад. А дальше – судьба свела ее с будущим отцом Елены, бывшим фронтовиком. Так появилась на свет моя героиня. Ее старший брат – Вячеслав – пошел по стопам своего отца – тоже стал летчиком, всю жизнь у сестры и брата были теплые отношения.
Жила семья на ул. Абельмана, в доме, где раньше была кулинария. Елена Геннадьевна с удовольствием вспоминает это время, живо в памяти и то, как она в первый раз познакомилась с миром незрячих людей.
— Половина современного городского бизнес-инкубатора??? была занята мастерскими, в которых трудились слепые, — рассказывает Елена Геннадьевна. – Мама устроилась туда работать в бухгалтерию, а я часто там у нее бывала. Помню самый первый раз пошла к ней за ключами и… очень испугалась увиденного: было ощущение постоянного грохота чего-то тяжеловесного, массивного. А еще меня поразили люди – работали они в черных халатах, нарукавниках и при этом были слепые. Я как-то сразу догадалась о том, что они не видят. Мне надо было подняться к маме в кабинет по узкой лестнице на второй этаж. И все это время меня сопровождал страх. Это потом я узнала, что грохот был связан со спецификой работы незрячих людей – они делали тогда на чемоданы железные ручки, уголки, различные заклепки. Громоздкость и хаотичность создавали и большие ящики, стоящие в проходах. Как они их двигали, как работали, не имея возможности видеть? До сих пор загадка…
Однако со временем Елена Геннадьевна привыкла к тому, что так поразило ее первый раз, и даже несколько раз сверху наблюдала за тем, как работают люди, лишенные возможности видеть. Делали они все быстро, шустро и ловко. Правда, и травм было при этом немало.
Следующее яркое воспоминание моей собеседницы – новогодняя елка. Праздники для детей своих работников устраивали многие предприятия, в том числе и то, на котором трудилась мама Елены Геннадьевны. Она помнит красивый розовый двухэтажный дом, в подвале которого был так называемый «красный уголок» для слепых людей. Там выступали артисты, пели сами незрячие, была организована самодеятельность. Маленькая Лена стала свидетельницей того, насколько много талантливых людей было среди тех, кто по тем или иным причинам был лишен возможности видеть. Ее поразила их смелость, они не боялись выходить на сцену и исполнять номера.
— В советское время слепым людям уделяли очень много внимания, — продолжает Елена Килякова. – Предприятия, на которых они трудились, активно росли по всей стране, в том числе и во Владимирской области. Все производства при этом были прибыльными, получали постоянные заказы, имели льготы. В городе существовало две организации слепых: территориальная и при УПП. Это были так называемые первички, которые конкурировали между собой. Наше предприятие со временем переехало в район Текстильщика – там выстроили небольшой корпус, появился первый жилой дом.
Дело в том, что после войны слепых людей было немало, многие из них трудились на ЗиДе. От завода в доме напротив клуба им. В. А. Дегтярева им давали комнаты, все были счастливы. Инвалиды по зрению занимали почти целый этаж и при этом жили очень дружно. На одном из этажей был красивый зал с большими окнами, здесь члены местного общества слепых проводили концерты, у них был свой духовой оркестр, а разнообразие самодеятельности поражало. На третьем этаже в этом же доме была заводская библиотека, имелись в ней и книги для слепых, там же проводили соревнования по шашкам, шахматам. Жизнь, что называется, кипела. Люди знакомились, игрались свадьбы. Предприятие процветало и давало таким людям очень большие возможности: было много заказов, их жизнь была насыщенной.
Предприятие, на котором работала мама моей героини, «закрепилось» на Текстильщике, оно расширялось: постепенно выстроили второй дом, появились пристройки, садик. Цокольный этаж дома отдали под клуб. Активная жизнь там не прекращалась – богатая самодеятельность, агитбригады, ансамбль баянистов, собственный хор. Моя собеседница стала там часто бывать, так как маму назначили начальником планового отдела и дали там жилье. Елена Геннадьевна познакомилась со многими незрячими людьми именно тогда, много с ними общалась.
А дальше получилось так: Елена Килякова окончила педагогический институт по специальности «учитель математики и физики», но устроиться в школу тогда было практически невозможно – не было мест. Успела поработать и в сельской школе на Красном Маяке, и в ШРМ при стекольном заводе в течение полугода. Затем перешла в городскую школу №2 на место учителя, ушедшего в декрет. Работала с удовольствием и полной отдачей до момента выхода педагога из декрета. Следующее место работы моей героини — в ШРМ, на Малеевке, куда добраться в то время было очень проблематично. Занятия заканчивались в десять вечера. Классы были хорошие (мастера хотели учиться), но к этому моменту она уже вышла замуж, родила ребенка, муж учился параллельно вечерами, получал высшее образование. Как быть? С маленьким ребенком уже не поработаешь до десяти вечера…
— И в этот самый момент мама говорит мне о том, что в школу слепых требуется учитель, — вспоминает моя собеседница. – Я сначала даже и думать об этом не хотела. Как я их учить-то буду? Потом немного успокоилась: это была ШРМ при предприятии слепых, работа там была три раза в неделю, график для семьи с маленьким ребенком более чем комфортный. Все подобные специальные школы были московскими филиалами, мне пришлось поехать в столицу, любое назначение на должность согласовывалось там, все было очень строго. Помогло именно то, что я много и достаточно близко общалась с незрячими людьми. Меня взяли, поехала в Ленинград на переобучение: два месяца нам преподавали психологию, давали элементарные медицинские знания для работы со слепыми. Брайлю, кстати, обучалась самостоятельно и освоила его быстро, владею им на очень хорошем уровне. На этом обучение не закончилось, были и повышение квалификации, и поездки в специальный интернат для слепых, где мы смотрели уроки, учились с такими детьми работать.
Несмотря на то что моя героиня буквально с детства общалась с незрячими людьми, учиться ей пришлось многому. Тонкости приобретались на практике, порой было очень непросто. Классы были небольшие – по правилам больше 7 человек в таких группах быть не должно. Елене Геннадьевне в этом, можно сказать, даже повезло – не все работающие люди хотели учиться, поэтому классы были маленькие, работать там было в этом отношении проще. Сложнее было с тем, что ученики ее были разновозрастные и психология для обучения должна была быть разная. При этом многие учились с большим желанием. Елена Геннадьевна вспоминает:
— Очень тяжело было изучать, допустим, стереометрию. Но они при этом с удовольствием мастерили фигуры, много занимались дома, предлагали собственные варианты решения задачи. Были среди них уникальные ученики: один их них – инвалид по зрению с детства – мог представить фигуру и рассказать о ней. Вот такое уникальное мышление. А еще всегда эмоционально остро относилась к вопросам учеников, ответы на которые дать не могла или не получалось им доходчиво объяснить то или иное явление. Многое, над чем зрячий человек не задумывается, для них было непознаваемым. Например, вопросы «что такое голубое небо» или «чем красивы цветы» вызывали у преподавателя не только ступор, но слезы на глазах. И такое было постоянно. Обычное для нас для них было особым миром. Меня поражала просто нечеловеческая стойкость некоторых из них, им все нравилось, они могли бесконечно восхищаться обыденными для нас вещами, принимали любую помощь и информацию с благодарностью. Давала и открытые уроки, в школу приезжали комиссии с проверками.
При этом ученики доставались Елене Геннадьевне, конечно, разные. Незрячие люди приезжали в Ковров со всего Советского Союза, здесь были очень хорошие условия для проживания, учебы и работы. Энергии у них было много, все им хотелось попробовать, во всем преуспеть. Но самое главное – они хотели приносить пользу окружающим их людям.
— Каждый незрячий человек имеет свою личную историю, — продолжает Елена Килякова, — кто-то инвалид с детства, кто-то – поздноослепший из-за болезни или трагического случая. И психология у всех – разная, и подходы – тоже. С поздноослепшими, например, практически проще, а вот психологически – сложнее. Многие из них считали себя обиженными судьбой, не все вливались при этом в общество. Слепых было гораздо больше, чем официально зарегистрированных. Но те, кто приходил в местное отделение, как правило, становились активными его членами. Они получали всестороннюю поддержку, имели стимул для развития. Друг за друга держались, жили, что называется, одной большой семьей. А еще – женились, в семьях рождались дети.
К сожалению, сейчас предприятия общества слепых «затухли», а я, получается, с такими особенными людьми прошла бок о бок практически всю жизнь. И ничуть об этом не жалею: это уникальные люди, они «видят» руками. Многие из них умеют любую бытовую поломку устранить и даже часы отремонтировать! Вот такие удивительные личности, способные найти себе применение буквально в любом деле!
***
Мы же желаем Елене Геннадьевне крепкого здоровья и искренне поздравляем ее с юбилеем, который она отметила в кругу близких в ноябре. Связь ее с местным отделением ВОС продолжается и сейчас, потому что невозможно закончить то, что является продолжением тебя самого – умение чувствовать и ценить человека даже с закрытыми глазами. Этому она научилась у них, у людей с внутренним зрением.
Татьяна САРИБЖАНОВА.
Фото предоставлены Еленой КИЛЯКОВОЙ.
