Во время недавнего визита в Ковров представителей Фонда памяти полководцев Победы внук знаменитого маршала Баграмяна Иван Баграмян напомнил слова деда: «В войне мы победили, потому что были едины! Был советский солдат – без разделения на национальности, что сегодня, к сожалению, случается нередко»…
В мае 2021 года мы снова и снова вспоминаем тяжелые дни войны, переживая минувшее, как будто оно было вчера, чтим память фронтовиков, большинство из которых уже ушли навсегда. Ковров – многонациональный город. В нем бок о бок проживают представители разных народов. Во время войны также в одном строю сражались на фронтах наши отцы, деды, прадеды всех национальностей: русские и татары, армяне и узбеки, кыргызы, таджики, азербайджанцы… все-все! Все вместе они и сегодня «шагают» в «Бессмертном полку»…
В прошлом году наша газета представила на суд читателей масштабный «национальный проект», из номера в номер рассказывая о традициях и культуре разных народов, живущих в городе. Во время общения с руководителями национальных диаспор тема Великой Отечественной поднималась не раз. Какой семьи ни коснись – в каждой либо прадед погиб на фронте, либо дед пропал без вести, либо отец вернулся с орденами и медалями… По-разному всех «задела» война.
Коснулась она и семьи духовного лидера ковровских мусульман Вафы-хазрата Яруллина.
— Девять человек из нашей семьи ушли на фронт — и это только со стороны отца, — рассказывает он. – Воевали мой дед и его четыре брата. Старший брат отца Якуб 1925 года рождения был призван в 1944-м, через год вернулся контуженный. У бабушки, тоже со стороны отца, три брата ушли на фронт. Сам отец был для фронта еще слишком мал, в 41-м ему исполнилось только 12. Такие мальчишки выполняли тогда в колхозе всю тяжелую мужскую работу. Они да женщины. Все легло на их плечи.
До и во время Великой Отечественной войны предки Вафы-хазрата жили в татарской деревне Спасского района Нижегородской области. Называлась деревня Парша. Уже позже, после войны, ее переименовали в честь выдающегося татарского поэта Тукая, и стала именоваться она деревней Тукай.
— Деда моего звали Ярулла, Ярулла — сын Салеха. Отчеств у татар тогда еще не было, а фамилию записывали по имени отца. Вот моего деда и записали Ярулла Салехов. А от его имени уже пошла наша фамилия – Яруллины. Дед мой — ровесник века, родился в 1900 году. По профессии был кузнецом, очень хорошим — в колхозе считали, что у него золотые руки, — продолжает Вафа Яруллин.
Когда грянул роковой 41-й, деду Вафы-хазрата, соответственно, исполнился 41 год. Был он отцом большого семейства – старшему сыну только исполнилось 16.
— На фронт дедушку забрали сразу, определили в пехоту. Бабушка рассказывала, что воевать он начал под Москвой. Там получил серьезное ранение, долго лечился. На три месяца его отправили в госпиталь в Ижевск. С отправлением связан интересный случай. Путь в Ижевск лежал через станцию Сергач, что в 25 км от нашей деревни. Дед отправил бабушке весточку, чтобы та в определенный день пришла на станцию, чтобы повидаться. Взяв одного из сыновей – моего отца — бабушка пешком пошла в Сергач. Но деда обнять не успела. Военных на станции было очень много, одеты все одинаково. Пока искали, звали, поезд с ранеными тронулся. И в этот момент уже дед сумел разглядеть их в толпе, стал махать рукой из вагона теплушки.
Вот так мельком, практически только одну его руку, они и увидели. Как оказалась, это была их последняя встреча.
— После госпиталя, — продолжает рассказывать Вафа-хазрат, — дед Ярулла попал в другую воинскую часть, которую вскоре перебросили на Курское направление.
Немецкие обстрелы шли один за другим. Снова ранение, правда, уже не такое сильное, осколочное. Но здоровье оба ранения подорвали так, что деда Вафы-хазрата из пехотинцев перевели в возчики: подвозил снаряды к орудиям.
— Как деревенский житель, дедушка умело управлялся с лошадьми, — делится мой собеседник семейной историей. — Кроме снарядов, так сказать «в свободное» время, он возил хлеб на кухню.
Уже после войны односельчанин рассказал семье Вафы-хазрата, что на фронте встретил их деда Яруллу, когда тот управлял повозкой с хлебом. Узнав земляка, он поделился с ним целой буханкой.
Позже бабушке (ее звали Сахиб-Джамаль) пришло от деда письмо. Он писал: «Завтра будет тяжелый бой, скорее всего, мы не выживем».
Следующей весточкой с фронта действительно стало извещение о том, что дедушка пропал без вести.
— Что произошло во время боя, мы не знаем, — делится Вафа-хазрат. — Возможно, снаряд попал в груженную боеприпасами повозку… В такой ситуации вряд ли тело дедушки можно было бы найти.
Вафа-хазрат сожалеет, что многое из военной истории своей семьи он так никогда и не узнает. Отрывочные воспоминания – единственная реликвия, которая останется в семье Яруллиных, в других семьях. Да еще награды.
— Знаю, что дед был награжден двумя орденами, в том числе Красной Звезды, несколькими медалями. Бабушка получала за его награды двойную пенсию и, когда нам, внучатам, покупала с пенсии конфеты, всегда вспоминала дедушку.
— Со стороны мамы тоже многие воевали на фронте – дедушка, например, вернулся домой без ноги. Один из трех маминых братьев был офицером. Бабушка часто вспоминала, как он присылал ей с фронта бумагу, большие листы формата А4. Она относила их в школу, где учились внуки. Сама бабушка работала в тылу. Женщины копали землю, трудились на торфяных заготовках. Советский народ жил тогда одной огромной семьей, все друг другу помогали. Бабушка рассказывала, что к месту добычи торфа идти надо было по многу километров (в деревню Пыра Нижегородской области). На дорогу уходило несколько дней. Ночевать татарские женщины часто останавливались в русских семьях, всегда их там хорошо принимали, поили, кормили.
Уже будучи взрослым и загруженным многочисленными общественными делами, духовный лидер мусульман Владимирской области Вафа-хазрат Яруллин слышал много тяжелых военных историй, чаще трагических, иногда – удивительных. Например, о татарском мальчике 8-10 лет, который в войну заменил двум крошечным сестренкам мать и слезно упрашивал охранявшую колхозный склад овчарку позволить ему взять для умирающих с голоду девочек немного еды (позволила, а после детей «под свое крыло» взял охранник этого склада – дал им возможность выжить).
— В тылу тоже тяжело приходилось. Был голод, а посадить могли за горсть пшеницы, за собранные на колхозном поле колоски, за веревку или охапку соломы. Все считалось вредительством, — говорит Вафа-хазрат, — Люди мне рассказывали, как подвязывали к стропилам коров, чтобы те не упали. Пока есть корова – семья живет. Поэтому зимой коров подвязывали ремнями, укрывали одеялами, кормили соломой, которую снимали с крыш, и с нетерпением ждали весны, чтобы наконец-то выгнать скотину на солнышко.
Как духовному лицу Вафе-хазрату приходилось не раз хоронить фронтовиков. Последнего, дедушку Якуба с Большой Каменной улицы, четыре года назад.
— Всю жизнь он проходил в офицерских хромовых сапогах и кителе без погон, — делится Вафа Яруллин. – Что говорить? В Коврове большинство представителей старшего поколения в татарской диаспоре были фронтовиками, многие – орденоносцами. Хоронили их честь по чести, с военным салютом. Одна женщина – Наджия-апа, которая в войну оказалась узницей фашистского концлагеря, рассказывала, как они с сестренкой и младшим братом попали в лагерь, как у них, детей, там регулярно забирали кровь для немецких солдат. Спасли ребят финские татары – и это тоже необыкновенная история.
Таких много. У каждой семьи — своя. Даже если рассказать ее уже некому. Даже если фотографий не осталось, как, например, в семье Вафы-хазрата Яруллина. Зато осталась общая Победа, земля, освобожденная от фашистского гнета, остался мир на этой земле. Мир, доставшийся тяжелой ценой, миллионами жизней советских солдат… Советских, независимо от национальности.
Инна БУЛАТОВА.
Иллюстративное фото.
